Елита-Вильчковский К. «Русские записки». № VIII–IX (август–сентябрь 1938 г.) // Бодрость. 1938. 18 сентября. № 192. С. 3.

Кирилл Елита-Вильчковский

«Русские записки». № VIII–IX (август–сентябрь 1938 г.)

Надо думать, что «Русские записки» стремятся содействовать выдвижению новых, еще неизвестных талантов, печатая стихи, появление которых в «толстом журнале» должно придать храбрость самым конфузливым поэтам. Иначе трудно было бы объяснить наличие в последнем номере «Русских записок» таких вовсе слабых произведений, как стихи Владимира Гальского и Бориса Смагина. Уровень в данном случае не соблюден никакой: ни поэтический, ни грамматический (у В. Гальского). Интересны такого рода стихи лишь с точки зрения психологической: мысли высказаны здравые и в мажорном тоне. В эмиграции это не совсем привычно. Если, как мы предполагаем, стихи принадлежат совсем молодым людям, — то это признак утешительный.

Впрочем, по отделу поэтическому о всей книжке судить не следует. Для «Русских записок» неровность содержания типична. Вещи более чем посредственные чередуются с вещами высокого класса: довольно беспомощный рассказ А. Сотникова соседствует с «Истреблением тиранов» Сирина и прелестной «Пуншевой водкой» Алданова…

Не будем повторять все то, что уже не раз писалось о сиринском мастерстве, о сиринской изысканно-издевательской «манере». Отметим только, что на этот раз чувство равновесия несколько изменило эквилибристу. То преувеличенное, перетянутое, бутафорское, что придает «Событию» некую грубоватую прелесть, в «Истреблении тиранов» раздражает и коробит. Это гротеск, впадающий в бред, это драма, разыгранная клоунами. Кажется порою, что автор уже не вполне владеет собой, что притягательная сила той дразнящей, бесовской стихии, с которой он так любит заигрывать, увлекает его слишком сильно, что бичуя какую-то невыразимую пошлость, он сам ею невольно затягивается. И если отдельные места (например, прием у Правителя или песня, передаваемая по радио) остроумны и даже блестящи, общее впечатление остается все-таки тягостное, болезненное. Канат слишком тонок. Номер не удался. Да и лучше было бы не избирать предметом самодовольных шуток одну из самых мучительных тем современности.

О сказке Алданова, еще не конченной, писать еще рано. Отметим только изумительную легкость изложения — легкость обманчивую, прикрывающую анализ очень тонкий и мысли далеко не банальные. В области эрудиции, по-ленотровски точной, Алданов позволяет себе подлинную роскошь, — роскошь не выпяченную, не крикливую, поверхностному читателю, может быть, и не заметную, но радующую более внимательный глаз. Можно себе представить, какие бы чудеса он творил в этой области, если бы русские архивы были ему открыты.