И. Г. Современные записки. Т. Х // Руль. 1922. 21 (8) мая. № 459. С. 9.

И. Г.

Современные записки. Т. Х

Очередная книга париж. журн. составлена весьма разнообразно (отчасти за счет определенности политической физиономии) и интересно. Здесь заканчивается обративший на себя внимание роман г. Гребенщикова «Чураевы», очерки Минцлова и выдающаяся работа Льва Шестова о Достоевском. На первом месте напечатана посмертная драма Леонида Андреева «Собачий вальс», которая не много прибавит к неувядаемым лаврам этого крупного писателя и больше свидетельствует о безотрадном настроении, владевшем автором в последние годы его жизни, когда он чувствовал себя больным сердцем.

Очень содержательна по обыкновению статья акад. Ростовцева о государстве и личности в птоломеевском Египте. Редакция сопровождает эту блестящую статью о результатах этатизма замечанием, смысл которого сводится к тому, что есть два социализма, вроде того, как известный чеховский герой настаивал на том, что в Москве два университета. Весьма интересно составлен отдел «Культура и жизнь». Сергей Маслов пространно доказывает, вопреки распространенному мнению, что в России наблюдается коллективно земледельческое движение.

Центральное место в книге — можно прямо сказать, к сожалению — занимает статья Керенского «Гатчина». Этот злополучный «герой» уже не в первый раз пытается выступить с комментариями своей деятельности, которые лишь убеждают, что общее мнение не ошиблось в его оценке. Еще в Петербурге он выпустил обширную книгу, которая должна была разъяснить его роль в деле Корнилова. Эта книга вызвала горячий резкий протест решительно со всех сторон, и тогда единодушно было отмечено, что найти в неудержимом потоке слов жемчужное зерно искренности и объективности невозможно.

Было бы, конечно, совершенно неправильно возлагать на Керенского вину за позорное крушение революционных надежд. Напротив, ужасно то, что русская общественность выдвинула такую мелкую личность на первое место. Но если и теперь этот нечаянный герой хочет уверить, что он все предвидел, что он все мог устроить, если бы все ему не мешали, что он один понимал, как спасти революцию и все для этого сделал; если он и теперь не находит в своей душе ни одного упрека себе и имеет смелость назвать безумцами тех, которыми «владела идея, что без Керенского можно легче справиться с большевиками», если он, захлебываясь, рассказывает, как до последнего момента он сохранил «самый беззаботный вид», то, пожалуй, его уже не критиковать, не судить следует, а просто по человечеству пожалеть.