Елита-Вильчковский К. Борис Поплавский. «В венке из воска». – «Круг» № 3 (Дом книги. Париж) // Бодрость. 1938. 13 ноября. № 200. С. 3.

Кирилл Елита-Вильчковский

Борис Поплавский. «В венке из воска» — «Круг» № 3 (Дом книги. Париж)

Разрезая последние страницы «В венке из воска» — «дополнение к Флагам» — я думал: неужели, как обычно, в «дополнениях обнаружится только нечто второстепенное, какие-то сырые наброски, которые следовало бы просто сжечь, чтобы не нарушить чем-то похожим на пародию магического действия знакомых и любимых вещей? Неужели и на этот раз посмертная преданность или посмертное любопытство обнажат какие-то эмбрионы произведений, может быть и полезные для историко-литературных целей, но досадные, обидные для неспециалиста? Эти опасения были напрасными. Знакомая магия «Флагов» воскресает с первых же строф. Голос с того света не срывается, и это открытие сокровищ, которых уже не ожидал и на которые не рассчитывал, радует и трогает необычайно.

Не нарушают впечатления и помещенные в начале книги более ранние стихи. Их относительная слабость и незрелость естественны. Жаль только, что издатели не сопроводили их никакими примечаниями — хотя бы хронологического порядка. Посмертные сборники хотелось бы видеть несколько иначе изданными, чем сборники «благополучно здравствующих» поэтов. Наше отношение к Поплавскому не может быть чисто эстетическим. Мы не можем только наслаждаться его музыкой. Нам хочется восстановить его духовный облик, ближе узнать, выражаясь по-старинному, его мятежную душу.

В этом смысле ценен последний (3-й) номер «Круга». Выдержки из неопубликованного еще дневника Поплавского, приводимые Н. Татищевым, освещают жизнь покойного с новой, для посторонних совершенно неизвестной стороны. Страшная жизнь и страшный конец.

«Ну, как удалось путешествие домой с небес?

— Нет, не удалось, Аполлон… Земля не приняла меня.

— Ну, так, значит, обратно на небо?

— Нет, Аполлон, ни неба, ни земли, а есть великая нищета, полная тишина абсолютной ночи».

Это и многое другое из «Домой с небес» в свете дневника приобретает по-новому глубокий смысл. Прозу Поплавского можно не любить. Именно в ней, а не в стихах, коробит «литераторство». Но относиться к ней легкомысленно нельзя. Из всех «человеческих документов», которыми изобилует «Круг», только этот затрагивает нечто существенное, вызывает подлинное участие, подлинное волнение. Остальное (отрывки Червинской, Варшавского, Фельзена) похоже одно на другое, как экзаменационные сочинения. (Ученики хороши, но школа огорчительна).