Сигма. Чураевка в «Числах» // Чураевка. 1934. Октябрь. [№ 7 (13)] С. 5.

 

 

Сигма

Чураевка в «Числах»

Блистательные «Числа», наконец, снизошли до нашей провинциальной незрелости. Снизошли и подумали: как обрадуется, как залоснится благоговейным восторгом провинция! Какие гимны воспоет великолепному парижскому средоточию миров, кинувшему поощрительный лучик (вот вам соломинка: хватайтесь!) задворкам российской эмиграции!

Еще бы! Париж — и Харбин! «Числа» и Чураевка. Необхватный волюм — и шесть страничек текста. Импозантный Ю.Т. — и провинциальные «молодые юноши».

А ведь эти юноши заслужили хотя бы вежливости. Представьте себе, с каким недоумением они прочтут заметку на петитно-снисходительных «задах» толстого журнала «Литературные содружества».

Вот — из ее скупых строк три четверти:

«В главных центрах русской эмиграции, не говоря уже о таких, как Париж, Прага, Берлин, возникают литературные объединения, задачи и работа которых достигают иногда высокого уровня. Таковы кружки: в Риге, Ревеле, Шанхае (Чураевка)».

Дальше молодые юноши едва ли прочтут; читать они не смогут, а растерянно подумают:

— А ведь Чураевка в Шанхае — только младшая сестра харбинской. Ведь ее пятницы — только слепок с пятниц наших, а ведь ее лучшие силы — наши старые сотрудники.

И блистательные «Числа» и поразительные Ю.Т. — все это знают: не для того ли мы послали им свою чураевскую газету из Харбина?

В этих пяти номерах «Чураевки» все написано так, чтобы даже совсем несообразительные поняли. И есть там заметка «К открытию шанхайской Чураевки» (случилось это год назад, а нашей — харбинской, настоящей — уже скоро десять лет), из которой даже Ю.Т. мог бы узнать, что шанхайская Чураевка — колония харбинской, вызванная к жизни всего лишь переселением нескольких активных чураевцев в Шанхай и их любовью к оставленной по необходимости Чураевке-настоящей.

О, дерзкие провинциальные юноши! Как смели они надеяться, что их незрелый лепет прочтет сам маститый Ю.Т.!

Но вот снова — когда юноши слегка опомнятся — зашуршат страницы численных «задов» и:

«“Чураевка”, харбинская литературная газета, издающаяся кружком “Чураевка” (о котором (?) в этом же номере у нас отдельная статья!)…»

Если сопоставить эти два факта, то получится: шанхайская Чураевка издает харбинскую газету «Чураевка». Может быть, и парижские «Числа» издаются кружком литературной молодежи в Сингапуре? Всего же проще: господин Ю.Т. вовсе не читал ни «Чураевки», о которой пишет, ни корреспонденции Н.С. о шанхайцах (у которой явно обрублены руки и ноги — тоже столичная метода).

Но юноши торопятся доглядеть до конца:

— «Следует отметить стихи Н. Щербакова»…

Кто сей Щербаков? Из дальнейшего выясняется, что поощренный Н. Щербаков — автор «Мыслей о Лермонтове», следовательно, Н. Щеголев. Вот в этом-то пункте Ю.Т. и блеснул своим столичным подходом.

Правда, Н. Щеголев — вице-председатель Чураевки; еще правда, что он даже сотрудник блистательных «Чисел» — и все-таки, он — rien, он — провинция, поэтому даже на собственное имя притязать ему не пристало!

Небрежность бывает аристократическая, эта почти совпадает с великодушием; небрежность бывает мещанская, и эта целиком пребывает в просторных заводях «дурного тона».

До самого конца своей рецензии Ю.Т. продолжает барахтаться в этом просторе, и, дописав примерно до середины, принимается выдергивать из помещенной в «Чураевке» статьи о «Числах» и неряшливо смаковать все наши слова о том, что именно заставляет нас, несмотря на всю блистательность и всю монументальность Ю.Т., считать «Числа», которые, безусловно, не нуждаются в таких методах саморекламы, родственными и дружественными нам.

Такой отдел, как отдел рецензий, требует высокой интеллигентности. Плохие результаты получаются тогда, когда их пишут молодые люди, к несчастью, плохо воспитанные.